Я бы мог написать о роботе, чья плоть остыла.
Но причина приходит с тыла. На мосту чайки.
Я бы мог не писать вообще тогда, но настырен,
и стога моих рифм потому вы не замечаете.

Я готов поделиться, имея накопленный опыт.
У меня есть минута. Потом, господа, я отчалю.
Но уж если вы будете слушать, то слушайте в оба.
Если я говорю, то прервать меня могут лишь чайки.

***

В квадрате окна – небо без брызжущих звёзд.
У меня зато есть
сигарета,
лампа,
бесполезно-свободное время.
Денег нет на трамвай, а то б он меня свёз
за один проезд
в каретный,
в ломбард,
заложить медали со всех моих премий.

Но с пустым карманом сегодня – ты пешеход.
И твои вставные
челюсти,
чувства,
понятье достоинства, чести
стоят столько, почём купишь ты пшено хоть,
вдруг застрявшее в вые
с шелестом
с шуткой.
А это всё стоит ли шествий?

И я рвусь в половины, взявшись за рёбра
над клеткой
под лампой
в дыму сигаретном.
В стихах наизнанку виден мой образ:
оклеветанный
подловатый,
но сданный музе в аренду.